Балакирев, Милий Алексеевич, знаменитый русский музыкант, создатель новой русской музыкальной школы. Родился 21 декабря 1836 года в Нижнем Новгороде, умер 16 мая 1910 года в С.-Петербурге. Учился в нижегородской гимназии, нижегородском Александровском дворянском институте.
Ноты для фортепиано Балакирев Милий Алексеевич
У вас есть ноты, которых нет в списке?
Биография
Музыкальные способности его обнаружились еще в раннем детстве; мать учила его игре на фортепиано, а десяти лет свезла его в Москву к А. Н. Дюбюку. Вторым руководителем в музыкальных занятиях Б. был Карл Эйзерих, участник, в качестве пианиста и дирижера, на музыкальных вечерах в доме нижегородского помещика А. Д. Улыбышева. Эйзерих ввел Б. в дом Улыбышева, где, по отъезде Эйзериха из Нижнего, четырнадцатилетний Б. мог уже заменить своего учителя. Систематического курса Б. никогда не проходил. Значительнейшими музыкальными впечатлениями Б. за все это время были фортепианный концерт (e-moll) Шопена, слышанный им от одной любительницы еще в детстве, позже — трио «Не томи родимый» из «Жизни за Царя» Глинки. Этим композиторам он остался верен всю жизнь. Большое впечатление произвел на него И.Ф. Ласковский, как пианист и композитор. Участие в музыкальных ансамблях и особенно изучение партитур и дирижирование оркестром в доме Улыбышева сильно подвинуло его музыкальное развитие. К этому времени относятся и первые попытки к сочинению: септет для фортепиано, смычковых инструментов, флейты и кларнета, остановившийся на первой части, написанной в духе очень нравившегося ему фортепианного концерта Гензельта, и фантазия на русские темы для фортепиано с оркестром, тоже оставшаяся незаконченной. Рукописный эскиз ее (1852) хранится в публичной библиотеке в С.-Петербурге. В Казанском университете, на математическом факультете, Б. пробыл менее двух лет, живя, главным образом, на скудные средства от уроков музыки. В Казани Б. написаны: фортепианная фантазия на мотивы из «Жизни за Царя», первый романс: «Ты пленительной неги полна» (1855) и концертное Allegro. В 1855 году он приехал в С.-Петербург вместе с Улыбышевым, который ввел его в музыкальные кружки столицы.
Решающее значение имело знакомство с Глинкой, который, услышав фантазию на темы из «Жизни за Царя» в блестящем исполнении автора и познакомившись с его концертным Allegro, признал крупный виртуозный и композиторский талант Б. Бывая у Глинки, Б. принимал участие в фортепианных ансамблях на двух фортепиано, с любителями В. П. Энгельгардтом, В. В. и Д. В. Стасовыми. Уезжая в Берлин (1856), Глинка подарил Б. свой портрет и (кроме ранее данных ему испанских тем, на которые Б. в 1890-х годах написал изящную фортепианную пьесу «Serenade espagnole») — тему испанского марша. Ею Б. воспользовался для своей «Увертюры на тему испанского марша» (1857). 12 февраля 1856 года Б. блестяще дебютировал в С.-Петербурге в университетском концерте как пианист и композитор, своим концертным Allegro (fis-moll), так и оставшимся в рукописи по смерти Б. Оркестром управлял Карл Шуберт. А. Н. Серов горячо приветствовал новый талант в печати и завязал с Б. дружеские отношения, впоследствии, однако, перешедшие во вражду. Знакомство с А. С. Даргомыжским, особенно взгляды последнего на правду выражения в вокальной музыке, не остались без влияния на романсное творчество Б. В 1858 — 59 годах им написаны и изданы 14 романсов, представляющие, вместе с лучшими романсами Глинки и Даргомыжского, большой шаг вперед в русской вокальной музыке по характерности и выразительности вокальной партии, в полном соответствии с текстом. В свою очередь, Б. и его кружок вдохнули новые силы в творчество Даргомыжского, создавшего, в последние годы своей жизни, «Каменного Гостя». Одновременно с романсами Б. сочинил «Увертюру на три русские темы» (1857 — 59), в которой впервые проявился балакиревский стиль в обработке русских народных песен, и музыку к «Королю Лиру» Шекспира («Увертюра», «Шествие», антракты), законченную к 1860 году, но вновь переработанную впоследствии и изданную только в 1890-х годах. Громадное значение для истории русской музыки имело знакомство Б. с молодыми музыкантами Ц. А. Кюи (в 1856 году), М. П. Мусоргским (в 1857 году), Н.А. Римским-Корсаковым (в 1861 году; см. рассказ об этом в его «Летописи моей музыкальной жизни», СПб., 1908) и А. П. Бородиным, а также с В. В. Стасовым. Более опытный музыкант, чем его юные товарищи, очень начитанный в музыкальной литературе, обладавший уже большими практическими знаниями, необыкновенной музыкальной памятью, критической способностью, оригинальным творческим даром, проницательным умом и сильной волей, Б. стал главою кружка, получившего название «балакиревского», «новой русской музыкальной школы» или «кучкистов» (главным образом, у врагов кружка, подхвативших выражение Стасова: «могучая кучка русских композиторов»). Влияние Б. на товарищей было неодинаковое, но огромное. Музыкальным евангелием их был Глинка и особенно его «Руслан». Знакомясь с его сочинениями, а также с творчеством Бетховена, Шумана, Берлиоза, Листа, анализируя их произведения под руководством Б., пользуясь его советами при собственном своем творчестве, члены кружка на практике проходили курс теории композиции. Влияние Б. на творчество его товарищей-учеников особенно сильно выразилось в первых их произведениях («Ратклиф» Кюи, первые симфонии Римского-Корсакова и Бородина), но и дальнейшие имеют общие черты школы Б., проницательно угадывавшего особенности каждого дарования; сильные таланты вполне сохранили свои индивидуальные особенности и, утвердившись в них, пошли каждый своей дорогой. Когда создался кружок, консерваторий в России еще не было; позднее консерватория, основанная Антоном Рубинштейном в С.-Петербурге, приняла космополитическое направление, тогда как Б. и его кружок являлись поборниками народности в искусстве. Разгар борьбы двух направлений — 1860-е годы. Вместе с Г. И. Ломакиным Б. основал в 1862 году Бесплатную Музыкальную Школу, служившую рассадником музыкальности в широких массах (на первых же порах школу посещало по воскресеньям до 200 человек) и подготовлявшую из учащихся хор для концертов, которые должны были знакомить публику с выдающимися произведениями русским авторов, начиная с Глинки, и иностранных — Шумана, Берлиоза, Листа и других, тогда в России еще не известных. Члены кружка получали возможность слышать свои произведения в оркестре и, следовательно, знать, как их авторские намерения осуществляются на практике. Прогрессивное и национальное направление концертов школы шло вразрез с консервативными, классическими тенденциями основанного А. Рубинштейном «Русского Музыкального Общества». Борьба велась и в печати, причем борцами за дело кружка выступали Стасов и Кюи. В начале 60-х годов Б. неоднократно ездил по Волге и на Кавказ. На Волге он записал слышанные им от бурлаков народные русские песни, гармонизовал их (1861 — 65 годы) и издал свой знаменитый сборник 40 русских народных песен, ставший прототипом для художественной их обработки и послуживший тематическим материалом для сочинений многих русских композиторов, в том числе и самого Б. На Кавказе Б. вдохновлялся грандиозной красотой горной природы и познакомился с музыкой грузин, армян, персов, характер которой он живо воспринял и художественно выразил в некоторых своих сочинениях. Здесь Б. сделал много эскизов и задумал некоторые свои произведения: фортепианный концерт (Es-dur), две первые части которого закончены лишь за несколько месяцев до смерти (финал на темы Б. по его плану и указаниям закончен С.М. Ляпуновым, и весь концерт издан в 1911 году), и симфоническую поэму «Тамара», написанную лишь в 1882 — 84 годах. Как эскиз к «Тамаре» была написана в 1869 году ничего общего не имеющая с ней по темам восточная фантазия «Исламей», величайшей виртуозной трудности фортепианная пьеса — яркая звуковая картина живой, страстной до необузданности восточной пляски. Это сочинение получило сразу широкую известность у нас и за границей благодаря пропаганде Ф. Листа. К тому же периоду относится вторая увертюра на русские темы, написанная по поводу празднования в 1862 году тысячелетия России, названная сначала «1000 лет», но потом переделанная и переименованная в симфоническую поэму «Русь» (издание Юргенсона; есть еще третье издание Циммермана, в новой редакции). В этом глубоко поэтическом произведении явственно выразились славянофильско-народнические тенденции Б. так же, как и в «Чешской увертюре» (на чешские народные темы, 1866 год), получившей в новой усовершенствованной редакции 1890-х годов название симфонической поэмы: «В Чехии».
Значение Б. сильно поднялось после успешной постановки в Праге, под его управлением (1867), «Руслана» Глинки. В том же году, когда А. Рубинштейн уехал надолго за границу, Б. был приглашен дирижировать концертами «Русского Музыкального Общества». По инициативе Б. был приглашен дирижировать несколькими концертами Берлиоз. Дирижирование Б. прекратилось через два года по интригам его врагов, членов Русского Музыкального Общества. Неподатливый и прямой до резкости, Б. не пожелал изменить своим принципам при составлении программ и навсегда разошелся с Русским Музыкальным Обществом. Чайковский, не разделявший направления кружка, приверженец А. Рубинштейна, с негодованием выступил в печати в защиту Б., влияние которого и он испытал на себе (по плану Б. Чайковский написал увертюру «Ромео и Джульетта», по его совету сочинил программную симфонию «Манфред» и уничтожил симфоническую поэму «Фатум»). Со следующего сезона Б. увеличил число концертов Бесплатной Музыкальной Школы, но долго конкурировать с Русским Музыкальным Обществом не мог, за неимением средств. В 1872 году последний из объявленных концертов не мог уже состояться. Огорченный и обессиленный борьбой, Б. в 1874 году вовсе оставил школу; директором ее был избран Римский-Корсаков. Неудачи завершились не имевшим успеха концертом в Нижнем Новгороде, задуманным для поправления денежных обстоятельств. Удрученный горем и нуждой, обманутый в своих надеждах, Б. был близок к самоубийству. Его прежняя энергия не вернулась. Нуждаясь в средствах не только для себя, но и для своих сестер, оставшихся после смерти отца (1869) на его попечении, он поступил на службу в Магазинное Управление Варшавской железной дороги и стал снова давать уроки музыки. Он отдалился от своих музыкальных друзей, избегал общества, сделался нелюдимым, стал очень религиозным, принялся исполнять обряды, тогда как раньше все это отрицал.
Возвращение к музыкальной деятельности началось у Б. с редактирования предпринятого Л. И. Шестаковой издания партитур опер Глинки «Жизнь за Царя» и «Руслан», имевшихся до того времени лишь в рукописных списках. В 1881 году Б. снова делается директором Бесплатной Музыкальной Школы и до последнего года жизни остается верным любимому делу. Первый концерт Бесплатной Музыкальной Школы в 1881 году прошел при шумных овациях. В 1881 — 83 годы сочинена «Тамара», симфоническая поэма, скоро получившая всесветную известность. В 1883 году по рекомендации своего друга, Т.И. Филиппова, Б. занял пост управляющего придворной певческой капеллой. Он улучшил преподавание научных предметов, организовал, с помощью приглашенного им в помощники Римского-Корсакова, оркестровый класс, усовершенствовал хоровое исполнение, проявляя отеческую заботливость к малолетним певчим. При нем отстроено новое здание капеллы. За этот период Б. почти не сочинял («Idylle-etude», две мазурки для фортепиано). С оставлением капеллы в 1894 году, обеспеченный пенсией, Б. всецело отдался творчеству, живя спокойно и очень замкнуто в Петербурге (летом в Гатчине), побывав раза два в Крыму. От общественной деятельности он почти отказался. Ему принадлежит инициатива постановки в 1894 году памятника Шопену на его родине, в Желязовой Воле. Он принимал участие в комиссии по постановке памятника Глинке в Петербурге и написал для этого случая кантату, исполненную на торжестве открытия памятника. Ранее при открытии памятника Глинке на его родине в Смоленске он дирижировал там торжественным концертом из его сочинений. К последнему, очень плодотворному, периоду творчества Б. относятся две симфонии (c-dur и d-moll), оркестровка фортепианных пьес Шопена, сведенных в сюиту, окончательная редакция прежних сочинений. Для фортепиано: концерт (Es-dur), соната (b-moll), сюита в 4 руки и свыше 20 отдельных пьес, в том числе 3 мазурки (с прежними всего 7), 7 вальсов, 2 скерцо (всего 3), 3 ноктюрна. Для пения с фортепиано — 22 романса (из них 2 посмертных, а с прежними всего 45). Другие его труды: второй сборник русских народных песен, изданных, кроме того, в виде прелестных пьес в 4 руки; переложения — квартета Бетховена для двух фортепиано, каватины из квартета Бетховена (ор. 130), вступления ко второй части «La suite en Egypte» Берлиоза, «Испанских увертюр», «Камаринской», романсов «Жаворонок» и «Не говори» — Глинки, романса из концерта Шопена — для одного фортепиано, симфонии «Harold en Italie» Берлиоза (по желанию автора) для фортепиано в 4 руки. Духовные сочинения Б.: «Свыше пророцы», «Да возрадуется душа твоя», «Со святыми упокой», «Христос воскресе». Переложения: «Херувимская», «Да молчит всякая плоть», «Достойно есть». Как пианист, Б. обладал первоклассной техникой, и если его туше не отличалось мягкостью, удар — гибкостью, то его интерпретация поражала своеобразной концепцией целого, вносившей в хорошо понимаемые творцом-исполнителем замыслы автора нечто свое. Определенная акцентуация, пластичность, выпуклая фразировка, живой темперамент были отличительными особенностями его передачи. Его собственные очень разнообразные фортепианные сочинения соединяют блестящую виртуозность с глубиной музыкальной мысли. Они обогатили не только русскую, довольно бедную в то время, но и всеобщую фортепианную литературу. С наибольшей силой и яркостью композиторский талант Б. проявился в симфонической музыке. Его первая симфония (c-dur) — одна из грандиознейших по своим размерам и по широте замысла. Первая часть русского характера несколько отступает от классической формы: экспозиция повторяется в измененном виде с новой второй темой, а в разработке (Mittelsatz) появляется эпизодически еще одна новая тема, на которой построено заключение этой части. После легкого, грациозного скерцо следует глубоко-поэтическое Andante на восточную тему. Блестящий финал мастерски разработан и построен на контрасте двух главных тем, русской и восточной, вроде лезгинки. В музыке к «Королю Лиру» великолепные характеристики действующих лиц, яркая выразительность в изображении отдельных моментов драмы, колоритность описательного элемента показывают, что талант Б. мог бы сказать свое слово и в форме оперы. Во всех сочинениях Б. замечается классическая уравновешенность формы и содержания, замысла и выполнения, ясность намерений, мастерство формы, законченность подробностей.
Балакирев на редкость был одарен способностью к самоограничению. Он всегда держится в заранее определенных художественных границах. Ничего лишнего, ничего незначительного — его девиз. Тонкий гармонист, он никогда не впадает в вычурность. Превосходный инструментатор, он не злоупотребляет оркестровыми красками, достигая звуковой мощи — без нагромождения оркестровых звучностей, и колоритности — при сохранении строгой определенности рисунка. Яркий мелодист, он избег монотонности гомофонного стиля. Страстная натура — он и в проявлении страсти остается целомудренно-сдержанным. Его музыка дышит здоровьем и силой. Она чужда романтических мечтаний, не склонна к фантастике, но проникнута своеобразным мистическим характером. Она раскрывает спокойное миросозерцание, не отравленное болезненной нервностью века. Свойственные ей искренность и теплота чувства характерны и для всей русской музыкальной школы.